Bright February. Ясный Февраль.

Путешествовать можно интересно, а можно не очень. Я предпочитаю “интересно”. Для меня всегда возникает вопрос о целесообразности усилий… Дабы со смыслом потратить время, а не просидеть где-нибудь впустую. “Отбывая срок” за собственную недальновидность.

Поэтому, я долго присматривался к зимнему сезону на К2. К проблемам и возможностям, которые представляет гора.

На основании опыта предыдущих зимних восхождений знаю, что наибольшую проблему представляет ветер. Когда поток урагана, ничем не сдерживаемый, пронизывает насквозь, отрывает человека от поверхности, не дает возможности работать. Врочем, на биваке тоже нет возможности расслабиться. Когда палатку трясет вместе со всеми находящимися внутри, со ската на спальный мешок и под него сыпет снежная изморозь, вымораживая и промокая. Любой выход за снегом или в туалет требует долгого восстановления.

Последствиями ветровой атаки являются: оголение склонов до черного льда, повышенная камнеопасность, ветшание веревок предыдущих экспедиций, жесткий лед в тех местах где летом проложены снежные тропинки, сложность выбора места под палатку… да и много чего еще.

Поэтому на К2 зимой любая попытка восхождения по Северной или Южной стороне обречена на неимоверные сложности по сравнению с летним сезоном. Зимний западный шторм, бушующий с ноября по март, является надежным стражем. Высекает ВСЕ на профилях горы.

Восточная сторона К2 представляла интерес потому что гора закрывает команду от преобладающих Западных ветров. В летний сезон там “задуже” лавиноопасно. Однако зимой наличие минимального снежного покрова очень облегчает восхождение. Передвижение и организация страховки ставят меньше вопросов. Здесь есть площадки для палаток, возможность ночевок в трещинах, организации снежных пещер.

- Надо поглядеть восточную сторону, - упрашивал я Велицкого за два месяца до начала экспедиции.

- Надо поглядеть восточную сторону, - говорил я Голомбу в пути к Базовому Лагерю.

- Надо поглядеть восточную сторону! - взорвался я, в очередной раз увидев разбитую перебинтованную физиономию Билецкого. Тот словил камень в начале маршрута Басков. Чудом избежав более тяжелой участи.

После моей просьбы за ужином ребята заинтересовались. Поэтому следующим утром 08 февраля я выпросил у Велицкого разрешение сделать разведку Восточной стены. В напарники он выделил мне одного из пакистанских портеров.

- Надо взять кошки с беседкой, Фазар, - увещевал я того. - В семь часов утра стартуем, пробежимся, поглядим-пофотаем, и… ну после обеда будем обрато в Базовом лагере.

Этот пакистанец с начала экспедиции радовал оптимизмом и выносливостью. Поэтому мы легко разговорились в пути. 09 февараля погода выдалась хорошей, на солнце было тепло. Фазару так же как мне сорок четыре года. За это время он нажил четверых детей и много восхождений на пакистанские восьмитысячники. Аккуратно связаные веревкой мы прошли ледопад, обогнули лавинные выносы с “крыши” К2, и в 10:00 остановились прямо напротив Восточной стены.

Я восхищенно развел руки. Это была красота, поставленная дыбом. Стена распадалась на несколько контрфорсов, один из которых - самый правый - заражал оптимизмом. И невероятно далеко плыла в клочьях легкого тумана вершинная башня К2. Это было нечто!

- Видишь?! Ты видишь ЭТО? - спашивал я пакистанца. Тот снисходительно посмеивался.

Отдав ему часть перекуса, я спохватился:

- Однако, я есть не хочу! А ты?

- Зачем? - Фазар был лаконичен. - В Базе пообедаем.

И в самом деле! Рванув по леднику знакомым путем, в 13:00 мы уже получали из рук поваров тарелки с супом.

Вот такое маленькое февральское приключение. А теперь - ноги-в-руки и вперед по гребню Абруцци. Как официально значится в наших новостях. Боец-то я дисциплинированный.