Хабаровск.

На Дальнем Востоке много горных районов. Пусть они не превышают двух с половиной тысяч метров, но принципиально суть одна – вершины поднимаются над долинами, разделяя реки, группируясь в массивы, хребты. Если разобраться, то картина предстанет широкая – от массива Дуссе-Алинь на севере Хабаровского края до Ливадийского хребта на юге Приморья и Набильской оси на Сахалине. Между ними – тысячи километров беспредела. Баджал, Сихоте-Алинь, Вайда – земли вдоль и поперек исхожены геологами, охотниками, туристами разных мастей, беглыми каторжниками… Разбираясь непредвзято, можно отметить, что «белых пятен» здесь не осталось.
Однако, освоение районов, мягко говоря, слабое. Горы сплошь дикие, покрытые лесом. Труднопроходимые длинные ущелья не позволяют далеко забираться. Поселения редки. Люди, оказавшиеся здесь, озабочены выживанием – в диком холодном краю не до изысков. Так что про альпинистские полигоны на Дальнем Востоке говорить сложно, ибо основные усилия приходится тратить не на восхождения, а на организацию и подходы.

В свое время это вынудило эмигрировать в Казахстан. И вот теперь, спустя двадцать два года, мне удалось ненадолго вернуться обратно. Сердце полнилось странным забытым чувством – лететь на Восток. Тем более, в середине лета, под незаходящим Светилом. Когда самолет взмыл из Домодедово, солнце висело над горизонтом… потом зашло, якобы, за спиной. Притворилось, спряталось. Белизна неба так и не наполнилась звездами, продолжала переливаться сиреневым пеплом, как остатком догоревшего костра.
Над крылом тянулись клочья облаков, как миражи над морем. Из него снова вынырнуло Солнце, идя по следам, как голодный хищник. Золотая рыбка с суровым оскалом. Осталась картинка: сиреневый горизонт, переходящий в мрак у поверхности планеты, срывающийся в бесконечность космоса. А впереди край Мира.

- Здравствуй, меня зовут Владимир Чебанов, - поздоровался небритый мужчина лет сорока у выхода из аэропорта Хабаровска. Важным было, что он улыбался. В последний месяц я отвык от улыбок. Люди вокруг были собранными, сосредоточенными. Ничто не могло отвлечь северян от суровой борьбы. Может быть, в пределах Дальнего Востока это делается с улыбкой?!
Первым делом следовало выспаться, потому что трое суток не мог сомкнуть глаз. Из-за предстартовых разборов дел, нервозности путешествия. Поэтому, Володя отвез домой, а сам умчался по делам. Я выключился. А через два часа, продрав глаза, обнаружил, что лежу среди половинок мира, выраженных незнакомой квартирой. Здесь в уютной колее можно было таиться до бесконечности. Однако…

На вечер, который организовал магазин Тибет, пришло совсем мало людей. Буйные годы выкосили в Хабаровске большой пласт горовосходителей. Немногие из тех, что уцелели, осваивали скальный массив в Большехехтсырском заповеднике. И как всегда, наткнулись на стену непонимания с администрацией. Это наше «родное» отношение. В Корее, Альпах и других местах, где доводилось посетить заповедники «за границей», законы созданы для общения людей с природой. Все просто, дешево и сердито. И только в странах бывшего СССР администрация запрещает всех и вся, создавая вотчину для своих собственных нужд. Ну и пусть их с нуждами! Что в Талгаре, что в остальных отхожих местах.
Однако, в Хабаровске дошло до смешного. Директор заповедника подал в суд на Федерацию Альпинизма, будто те совершили акт вандализма на скальном массиве, оборудовав его под тренировки. Несмотря на то, что альпинисты со скалолазами очистили многолетние завалы мусора, оборудовали тропы, трассы и стоянки, навели порядок. Потратив на это большие средства со временем. Президента Федерации молодого парня вызвали в прокуратуру… но организация была создана лишь за полгода ДО этого момента. Судебный иск подавать было не к кому. Директор Заповедника взвыл. Потому что заниматься высотными работами по устранению выдуманных нарушений у него не было ни денег, ни подготовленных людей. И принялся умолять о помощи.
И вот теперь… Правительство волевым постановлением «спустило» на места директивы о развитии туризма в Заповедниках и Заказниках. Что остается местным князькам? Правильно – просить оутдорщиков, с кем не хотели найти общий язык в течение долгих лет. Что из всего этого получится – покажет время. Жаль, только, что жить хочется сейчас, а не в светлом будущем.

На территории Хабаровского края есть замечательный горный массив Баджал. Именно там я когда-то начинал заниматься альпинизмом. Высоты вершин чуть больше двух тысяч метров. Район сильно заснежен, имеются сложные скальные стенки, по весне встречаются участки жесткого фирна. Здесь под крылом Приморской Федерации были проведены много учебно-тренировочных сборов, которые питают корни молодой поросли альпинизма Дальнего Востока. В сущности, самым важным обстоятельством является системный подход – тренировки и Школа, организация.
Основная работа по альпинизму в Хабаровске по-прежнему проходит в сотрудничестве с Владивостоком. Оперативные вопросы решать приходится Владимиру Чебанову с его «Миром Приключений» и поддержкой ребят, увлеченных горами и экстремальными видами спорта. Поддержку осуществляет Вадим Альбертович Гайнеев твердой рукой магазина «Тибет». Так удается совершать восхождения в Баджале, строить скальные тренажеры, устраивать спортивные экспедиции на квадроциклах и байдарках по песчаным пляжам Приамурья.
Днем мы прогуливались по городу. Хабаровск был отражен в Амурских водах, по парку сновало много молодежи. Кто-то пел, кто-то мчался на велосипедах, на стылом пляже виднелись несколько обнаженных тел – скорей, данью стилю. Пусть небо помнило о зимнем холоде, но сейчас было тепло. Про суровые вьюжные дни думать не хотелось. Наслаждение летом… или короткий взгляд вокруг. «ХабарА», как кликали город дальневосточники, стремительно расцветала.

- Здесь у нас началась брусчатка, - кивнул Чебанов. Видя мои изогнувшиеся вопросом брови, продолжил: - Асфальт снимали, ремонтировали… обнаружили древнюю плитку, ну и решили ее поправить. Вышло красиво. А потом уже администрация решилась все застилать брусом. Так гораздо практичней в наших условиях.
- Что это за здание?
- Это было гостиницей. Брусчатка начиналась от дверей… Еще недавно вместо этой дешевой современной вывески здесь было написано «НУМЕРА».
Я пожал плечами. Что-что, а вызов прошлому наши люди бросать умели. Володя с грустью продолжал:
- У той статуи на крыше венок в руке был. Она с царских времен сохранилась, никто не трогал. А вот совсем недавно какие-то отморозки венок украли.

- Обломок торчит, да?
- Ага, видно. Такую красоту не сберегли! Здесь торговый дом Кунста и Альберста располагался. Зато на этом окне сохранились древние жалюзи! Смотри, какой механизм!

Во все стороны от Хабаровска разбегается болотистая низменность. После трех бессонных ночей во мне клубилось марево. Подернутое пеплом состояние никчемности, как сгоравший день. Но в закатных красках не было серых оттенков. Обесцвечивающий туман не витал над городом…

Наоборот, тайга и река, дома, красные в лучах заходящего солнцы - все напряженно дышало энергией, заряжало яркостью. Мир проявлялся в первозданном древнем виде. А где-то вдали суровой тенью распластался горный кряж. Низкий массив выпирал из равнины, дополнял палитру вечера. Так форма придает осмысленность цвету. Что-то мелькало в сознании… никак не удавалось ухватить мгновение, оно растворялось в прошлом – в том, что было двадцать два года назад. О чем я думал в тот вечер?