Зимнее СуеВерие.

Спуск с Эльбруса превратился в приятную нервотрепку. Мы понервнервничали на трещинах и в наваливавшемся тумане, немножко попереживали по крутым участкам. Кое-кто даже проскользил пару метров, самозарубившись тяпкой. Нехватка сил восполнялась обилием кислорода. Как говорится, дышалось кожей.

После восхождения все были в приподнятом настроении. Даже усталость не разваливала мозги на части. И кое-кто начал ими активно соображать. Так, Андрей Шляпников вспомнил, что живет совсем недалеко, в Кисловодске. А Максим Бернгард надумал поглядеть города Кавминвод в нормальном режиме туриста.
- Сегодня же свалим донизу, зеберу машину с паркинга, и через пару часов дома в горячем душе окажусь, - рассуждал туземец. - Максим, собирайся, довезу тебя в гостиницу.

На следующее утро мы "читали" их следы в лучах фонариков. Оставшейся четверке досталось удовольствие ночной прогулки. Затемно мы спустились в молчаливый пустой Азау. Распинали спавший на стоянке Соболь. Пока Владимир Рязанцев и Владимир Павлов подкачивали спустившее переднее колесо мне удалось достучаться в окно дежурки МЧС.
- Сходили, все целы-здоровы, - моя улыбка почему-то сложилась грустной. - А двое из нашей команды вчера укатили.
- Кроссовки вон в углу тебе оставили? - спросил "усатый нянь".
- Ах да, - обрадовался я. - Спасибо!

Выпросив листок бумаги с ручкой, я оставил письмо с благодарностью начальнику Эльбрусского ПСО Борису Османовичу Тилову. Обязательно пожелал здоровья и счастья другим знакомым - Альберту, Адею, Руслану... Было приятно чувствовать свою исключительность, внимание спасателей. Это дарило уверенность ТАМ, наверху.
А из машины уже двадцать минут молчаливо и цинично наблюдала нашу суету девушка. Вера подобно статуэтке заморожено отражала мужские голодные взгляды. В смысле - кушать хотелось.

Поэтому, не дожидаясь волшебства оживления Нефертити, я сам нарезал хлеба с колбасой, развернул печенье. И передал все на передний ряд Вовкам. Им предстояло крутить баранку и ремонтировать машину ближайшие полторы тысячи километров. Предложил, было, девчонке, но та, гордо уткнувшись носом в окно, отказалась. Начинаем худеть!
- Как маршрут на Эльбрус назовем? - спросил москвич.
- Это если он никем не хожен, - пожал я плечами.
- Для нас-то новый! - засмеялся сахалинец. - Как хотим, так и называем.
- Многие там шастали. В основном, сверху вниз... кто заблудился на траверсе. Большинство до низа не доходили.
Пока ехали до Рязани удалось сообразить на троих. Идея витала в воздухе, и общими усилиями удалось ухватить ее за хвост.
- Пусть будет "Зимнее СуеВерие", - подвел итог Воланд. - Тут тебе и зимний характер, и неопределенность со страхами, и Вера наша неповторимая.

Под финал путешествия та слегка оттаяла. И даже угощала нас колбасой с напитками.

Парни выгрузили меня во дворе с вещами. Помогли дотащить кое-что до крыльца. Я тревожно вжал голову в плечи, входя в квартиру. Предстояло оправдываться за "Зимнее СуеВерие" перед тремя женщинами. Дочки радостно верещали, кидаясь на шею. А в глазах жены уже поднимался вопрос о целесообразности зимних путешествий. Кавказ, Тянь-Шань и Гималаи летели в Тартарары, казались никчемными в детских ручонках.

- Папа, мы будем готовить торт! - мурлыкала Александра. - Пожалуйста, купи коржи со сгущенкой. Я очень люблю готовить торт с тобой. И дедушку угостим! А Кате пока нельзя, она еще маленькая.
"Хочу на Хан-Тенгри, - упрямо (мысленно) повторил я слог за слогом. Подобно барану утверждаясь в собственном кретинизме. - Без всяких суеверий".